Я - сиреневое пламя, я - струна на ветру. Я - Господень скоморох, и меня любит Господь.
Хм... оно есть на СИ, но пусть лежит и здесь))
читать дальше В стародавние времена случилось это.
Княжил тогда в землях пращуров наших Всеслав, великий воин - удачлив был и тороват. Благоволили ему боги, даровали ум острый да отвагу в сече, сметку в делах. И прирастала держава в княжение его землями, скотом и прочим добром. Сытная и благостная жизнь наступила во владениях князя и нечего стало просить людям у богов. Зарастать стали дороги к святилищам, а Всеслава-князя и вовсе гордыня непомерная обуяла - решил он, что все блага державы его - от ума, смекалки и удали его. Затмила гордыня разум княжеский. Повелел Всеслав не носить боле даров богам, не чтить волхвов-ведунов, а после и вовсе приказал святилища пожечь, идолов намоленных огню предать.
Не возроптали раздобревшие от сытой жизни люди, исполнили волю княжескую в точности. И разгневались боги на народ неблагодарный, отвернулись от него, закрылись ворота в Вирий. Запретил Отец-Небо детям своим спускаться в Явь, просьбам людским внимать, мудрость и благо даровать. Так и стали жить - люди своим умом да силами, боги - своими заботами.
Да только не все запрет, как закон непреложный, приняли...
Был у Отца-Неба один из младших сынов - Огнеяр-удалец. Балагур, весельчак, непоседа. Томно стало ему за стенами да закрытыми дверями, тоскливо да дремотно - решил он нарушить отцов запрет, спуститься в Явь. На людей посмотреть, князю неблагодарному шкоду какую учинить. Молод был, горяч - не зря Огнеяром звался.
Темной ночью в облике невидимом пришел он к терему княжьему и совсем уж было собрался подпалить его - да увидел в светелке девицу. Сидела за прялкою, напевала негромко. Голос чистый, звонкий - как ручеек, собой пригожа, коса русая до пояса. Дрогнуло вдруг сердце Огнеяра-удальца, позабыл он, зачем пришел к терему. Закрутился юлой, обратился облачком искр огненных, да так в окошко и скользнул.
Вспыхнула ярко лучина в светелке, пламя мало не под потолок взметнулось - охнула девица, глаза рукой прикрыла. А как руку отняла - в светелке парень молодой да пригожий стоит, улыбается.
- Не бойся меня, - говорит. - Ничего худого я тебе не сделаю.
- Не боюсь я, - отвечает девица. - Только кто ты да как попал сюда?
Усмехнулся молодец.
- Огнеяр я, Отца-Неба сын. А пройти могу куда захочу.
Полюбилась Огнеяру девица и он ей люб да мил оказался. Стал он с тех пор к княжне в час ночной захаживать, про Вирий светлый да богов рассказывать, премудростям разным учить: травы ведать, языки птичий да звериный разуметь, с огнем ладить.
Стали замечать мамки да няньки, да девки сенные - переменилась княжна. Раньше все с подружками в хоровод - а теперь в лес одна ходить повадилась, мамок да нянек прочь от себя гонит. А то сядет в светелке, с книгой или травы свои перебирает. Иной раз вроде как говорит с кем, а зайдешь - и нет никого. Да еще - лучина теперь у нее в светелке бесперечь горит, даже днем светлым - и ластится к ней огонь, ровно кот-мурлыка. Она руку протянет - а пламя так к ней и льнет. И не обжигает ее, не вредит никак. За то прозвали люди меж собой княжну Огняною.
Шептаться люди стали - неладно что-то с дочкой княжьей. Никак в ведовство ударилась, волю отцову нарушила. Ведуны-то, законом княжеским, смертью казнены должны быть. Дошли шепотки те до Всеслава-князя. Пришел он к дочери в светелку, да едва вошел - закрутился посреди горницы столб огненный да в окно и канул. А дочь вслед ему смотрит. Стал князь ответа у Огняны требовать - что это за диво. Княжна без лукавства все отцу поведала: про Огнеяра, сына Отца-Неба, про Вирий светлый, про огонь чистый. Разгневался князь на дочь непокорную, велел ослушницу в сруб заточить, охрану приставить - посидит пусть, одумается.
Да только стали гридни, сруб охранявшие, докладывать: что ни вечер - взвивается над крышей столб из искр огненных, лентой растекается, да под стреху и ныряет, а под утро - обратно. Еще и вокруг гридней покрутится, хохочет.
Тут уж в голос люди про княжну-ведьму заговорили. Помрачнел князь, почернел от горя, да только деваться некуда - закон сам писал и един он для всех.
И повелел князь - обложить наутро сруб хворостом и подпалить. Так и сделали - по слову княжьему. А как занялся огонь - закричала княжна. Это-то пламя неподвластно ей оказалось - злое оно было, палаческое.
Но лишь только начала проваливаться крыша - закрутился над ней столб искр, нырнул внутрь - и увидели люди: вышли из пламени, за руки держась, Огняна-княжна да Огнеяр-удалец. Вышли - да искрами золотыми и рассыпались.
***********************************************
Огнеяр с Огняной, сказывают, все где-то здесь, по Яви бродят - не принял Огняну Вирий, и Огнеяр туда не вернулся.
...С той-то поры, стоит девке с парнем влюбленным у костра сидя, угли ворохнуть - взовьются искры облачком да в две фигуры и сложатся. Знак это верный - любят друг друга, стало быть, по настоящему.
читать дальше В стародавние времена случилось это.
Княжил тогда в землях пращуров наших Всеслав, великий воин - удачлив был и тороват. Благоволили ему боги, даровали ум острый да отвагу в сече, сметку в делах. И прирастала держава в княжение его землями, скотом и прочим добром. Сытная и благостная жизнь наступила во владениях князя и нечего стало просить людям у богов. Зарастать стали дороги к святилищам, а Всеслава-князя и вовсе гордыня непомерная обуяла - решил он, что все блага державы его - от ума, смекалки и удали его. Затмила гордыня разум княжеский. Повелел Всеслав не носить боле даров богам, не чтить волхвов-ведунов, а после и вовсе приказал святилища пожечь, идолов намоленных огню предать.
Не возроптали раздобревшие от сытой жизни люди, исполнили волю княжескую в точности. И разгневались боги на народ неблагодарный, отвернулись от него, закрылись ворота в Вирий. Запретил Отец-Небо детям своим спускаться в Явь, просьбам людским внимать, мудрость и благо даровать. Так и стали жить - люди своим умом да силами, боги - своими заботами.
Да только не все запрет, как закон непреложный, приняли...
Был у Отца-Неба один из младших сынов - Огнеяр-удалец. Балагур, весельчак, непоседа. Томно стало ему за стенами да закрытыми дверями, тоскливо да дремотно - решил он нарушить отцов запрет, спуститься в Явь. На людей посмотреть, князю неблагодарному шкоду какую учинить. Молод был, горяч - не зря Огнеяром звался.
Темной ночью в облике невидимом пришел он к терему княжьему и совсем уж было собрался подпалить его - да увидел в светелке девицу. Сидела за прялкою, напевала негромко. Голос чистый, звонкий - как ручеек, собой пригожа, коса русая до пояса. Дрогнуло вдруг сердце Огнеяра-удальца, позабыл он, зачем пришел к терему. Закрутился юлой, обратился облачком искр огненных, да так в окошко и скользнул.
Вспыхнула ярко лучина в светелке, пламя мало не под потолок взметнулось - охнула девица, глаза рукой прикрыла. А как руку отняла - в светелке парень молодой да пригожий стоит, улыбается.
- Не бойся меня, - говорит. - Ничего худого я тебе не сделаю.
- Не боюсь я, - отвечает девица. - Только кто ты да как попал сюда?
Усмехнулся молодец.
- Огнеяр я, Отца-Неба сын. А пройти могу куда захочу.
Полюбилась Огнеяру девица и он ей люб да мил оказался. Стал он с тех пор к княжне в час ночной захаживать, про Вирий светлый да богов рассказывать, премудростям разным учить: травы ведать, языки птичий да звериный разуметь, с огнем ладить.
Стали замечать мамки да няньки, да девки сенные - переменилась княжна. Раньше все с подружками в хоровод - а теперь в лес одна ходить повадилась, мамок да нянек прочь от себя гонит. А то сядет в светелке, с книгой или травы свои перебирает. Иной раз вроде как говорит с кем, а зайдешь - и нет никого. Да еще - лучина теперь у нее в светелке бесперечь горит, даже днем светлым - и ластится к ней огонь, ровно кот-мурлыка. Она руку протянет - а пламя так к ней и льнет. И не обжигает ее, не вредит никак. За то прозвали люди меж собой княжну Огняною.
Шептаться люди стали - неладно что-то с дочкой княжьей. Никак в ведовство ударилась, волю отцову нарушила. Ведуны-то, законом княжеским, смертью казнены должны быть. Дошли шепотки те до Всеслава-князя. Пришел он к дочери в светелку, да едва вошел - закрутился посреди горницы столб огненный да в окно и канул. А дочь вслед ему смотрит. Стал князь ответа у Огняны требовать - что это за диво. Княжна без лукавства все отцу поведала: про Огнеяра, сына Отца-Неба, про Вирий светлый, про огонь чистый. Разгневался князь на дочь непокорную, велел ослушницу в сруб заточить, охрану приставить - посидит пусть, одумается.
Да только стали гридни, сруб охранявшие, докладывать: что ни вечер - взвивается над крышей столб из искр огненных, лентой растекается, да под стреху и ныряет, а под утро - обратно. Еще и вокруг гридней покрутится, хохочет.
Тут уж в голос люди про княжну-ведьму заговорили. Помрачнел князь, почернел от горя, да только деваться некуда - закон сам писал и един он для всех.
И повелел князь - обложить наутро сруб хворостом и подпалить. Так и сделали - по слову княжьему. А как занялся огонь - закричала княжна. Это-то пламя неподвластно ей оказалось - злое оно было, палаческое.
Но лишь только начала проваливаться крыша - закрутился над ней столб искр, нырнул внутрь - и увидели люди: вышли из пламени, за руки держась, Огняна-княжна да Огнеяр-удалец. Вышли - да искрами золотыми и рассыпались.
***********************************************
Огнеяр с Огняной, сказывают, все где-то здесь, по Яви бродят - не принял Огняну Вирий, и Огнеяр туда не вернулся.
...С той-то поры, стоит девке с парнем влюбленным у костра сидя, угли ворохнуть - взовьются искры облачком да в две фигуры и сложатся. Знак это верный - любят друг друга, стало быть, по настоящему.
@темы: Хламовник, Мое творчество
-
-
02.04.2011 в 23:17-
-
02.04.2011 в 23:21-
-
03.04.2011 в 00:22